Художник по свету в Волгоградском театре умеет делать из круглого луча квадратный

Художник по свету – редкая профессия. Благодаря его таланту у каждого спектакля появляется особая атмосфера, уникальный дизайн.  Главный художник по свету театра «Царицынская опера» Андрей Павлов не только общается на «ты» с театральным световым оборудованием, имеет прекрасный художественный вкус и выверенное чувство света, но и обладает хорошими организаторскими способностями. О том, как стать представителем редкой профессии, вывести любую внештатной ситуацию на пользу зрителям и получить из круглого луча квадратный рассказал сам Андрей Павлов.

— Как вы попали в театр?

— Благодаря старшему брату, который тоже попал туда по направлению как монтировщик сцены. Он работал по вечерам, а днём учился в университете. Когда я поступил на первый курс политеха (ВолгГТУ), брат уже заканчивал университет. Он и предложил мне занять его место, поскольку получил направление служить на Дальнем Востоке с военной кафедры своего вуза. Я не мечтал стать художником по свету. Для меня театр был возможностью подработать пока я получал высшее техническое образование в сфере машиностроения. Примечательно, что я несколько раз увольнялся и снова возвращался в театр. И каждый раз в новом статусе. Сначала из монтировщика меня перевели в техника сцены. В следующий раз вернулся осветителем, затем начальником осветительного цеха. А после университета целенаправленно остался в театре. Очень помогло то, что я прошел все технические «азы», мой опыт упрощал многие моменты, давал понимание работы с разных сторон.

— Как обстоят дела в театре «Царицынская опера» с техническим оборудованием сегодня?

— У нас есть все необходимое, чтобы реализовывать, в том числе, и сложные задумки, идеи режиссеров и сценографов. Мы постоянно укрепляем свою техническую базу, приобрели несколько видеопроекторов с хорошим разрешением, лазерные проекторы, оборудование для  видеоинсталляций… Когда я пришел в 2005 году, здесь был «шекспировский» театр. Нам передали помещение, здание, сцену… Здание не функционировало какое-то время, вся проводка посохла. Приборы были настолько не актуальны, что их пришлось сразу менять.

А вот технологии по-прежнему используются похожие, так не один художник по свету не скажет, что будет использовать только светодиодное оборудование, поскольку оно экологично и безопасно. Нет, теплый ламповый свет всегда был и есть (а это галогенные лампы). На тот момент покупалось оборудование для антрепризы, его возили с собой. Театр приобрел свой статус, но спектакли шли на чужих площадках.  Настало время установить все стационарно. Тогда в театре появился первый видеопроектор. На тот момент с 2006 по 2008 год художественным руководителем театра был Михаил Александрович Панджавидзе, работавший на тот момент одним из режиссеров Большого театра. Большую часть работы со светом он брал на себя, я помогал ему. И в какой-то момент он сказал: «Пора!»

— Профессионал разглядел вкус и возможности еще студента…

— Видимо, да, это как раз была середина моего студенчества. В 2006 году в работе над спектаклем «Иоланта» П.И. Чайковского я впервые выступил  в качестве ассистента художника. Это был первый проект на нашей сцене, в тот момент я был еще заведующим осветительного цеха и одновременно ассистировал художнику по свету Сергею Шевченко из Большого театра. Сергей меня всему и обучил на начальном этапе. Позже я ездил в Большой театр на стажировку. Тогда в Большом шла постановка балета «Корсар» А. Адана, ее ставил художник по свету Дамир Исмагилов – театральный мастодонт, работающий в крупнейших театрах страны. У меня было чувство, что я полетел в космос. Весь процесс был максимально отлажен, каждый специалист отвечал исключительно за свой участок работы, а светотехнический комплекс постановочного освещения Большого театра представляет собой уникальную и сложнейшую систему. Книги, которыми пользовались художники по свету, и оборудование для меня были просто мечтой.

— Где прокачиваешь свои знания по нужным отраслям?

— Раньше помогали коллеги, сейчас интернет. В 2008 году интересную книгу по свету можно было купить только за большие деньги. Сегодня во всех профильных сообществах художников по свету  доступна любая информация. У нас создано настоящее техническое братство, можно обратиться за советом, помощью, даже необходимое оборудование  могут одолжить. Например, во время подготовки к премьере «Кармен» у нас был куплен пульт для динамического светового оборудования. Коллеги помогли освоить его в сжатые сроки.

— Ваши заслуги оценивают не только зрители, вы стипендиат губернатора в области культуры и номинант на премию А.В. Луначарского.

— Да, всегда приятно получать признание своих заслуг от зрителей и, конечно, от коллег. Выдвижение на получение премии А.В. Луначарского прошло на Санкт- Петербургском международном культурном форуме.

— Проводятся ли специальные курсы или семинары для таких специалистов, как вы?

— Я езжу на курсы повышения квалификации, посещаю семинары. Недавно в Малом театре был большой семинар, посвященный техническим службам. В Ростове постоянно проходят семинары и курсы повышения квалификации, которые я тоже посещаю. У меня есть сертификат компании «Panasonic» — по работе с видеопроекционной техникой.

— И все же, художник по свету – это талант или опыт? Обычному человеку нелегко отличить пять оттенков синего света…

— У меня цветовая палитра «сидит» в голове. И порой сложно объяснить — зачем нам пять разных фильтров одного цвета. Могу точно сказать, что такие навыки приобретаются. Институт научил меня пользоваться литературой, дал необходимые знания по физике, оптике, а остальное я узнал на практике.

— Это правда, что у каждого художника по свету есть свой определенный стиль?

— Каждый проект – это особая история. Когда мы приступаем к работе с режиссером, мы обговариваем одно, в процесс общения с художниками рождается другое, когда мы выходим со светом на сцену, то понимаем, что получается третий вариант. У меня есть желание воплотить вещи, которые я видел в разных проектах, на разных сценах. Зачастую после адаптации эти вещи могут смотреться совсем по-другому из-за разных возможностей, разных сцен. Некоторые эффекты рождаются во время рабочих моментов. При подготовке спектакля «Кармен» обсуждали с режиссером-постановщиком Григом Скоморовски идеи, но в результате у нас получилась совершенно другая история.

Многое не удалось воплотить из– за специфики сцены. Мы впервые начали использовать лучи, лазеры… Нам удалось придать «Кармен» красоту геометрическую. Что касается «фишек», мы впервые применили квадратные лучи. Мы «обрезали» круглые лучи под квадраты и сделали некую шахматную доску на сцене. И в зависимости от сцен мы использовали квадрат, комбинации квадратов, разные геометрические фигуры. В «Пиковой Даме» с тем же режиссером-постановщиком нам удалось успешно комбинировать динамический свет, теплый ламповый свет и это дало интересный эффект. В опере сложно работать с динамикой. Это же не шоу-бизнес. В опере артисты главные, и нам хочется создать для них комфортные условия.

— Андрей, хочется иногда закрутить на сцене «по-настоящему»?

— Хочется. Иногда во время монтажа, программируя пульт так хочется поставить какой-нибудь AC/DC и использовать всю динамику по назначению, все стробоскопы, которые есть. Я сторонник того, что современная опера – это хороший симбиоз, поскольку помимо хорошего пения должна быть и хорошая картинка. Музыку можно послушать в хорошем качестве, а именно симбиоз с картинкой важен.

— Какой из последних «первых» опытов вызвал восторженную реакцию зрителей?

— В опере «Князь Игорь» реакция зрителей была восторженной. Мы использовали кадры, снятые в формате кинохроники, чтобы люди понимали, что происходило между сценами.  Для нас важно, чтобы человек, который не знает либретто и не купил программку, понимал происходящее на сцене.

— Как часто ходите в театры и можете ли посмотреть спектакль просто как зритель?

— У меня профессиональная деформация.  Я не могу насладиться спектаклем,  у меня «включается» рабочее состояние. Сразу отмечаю все технические моменты, слежу за светом. А если вижу что-то интересное, непременно хочу узнать, какой прибор создал тот или иной эффект, и забываю о происходящем на сцене. Трудно переключиться.

— Вы не только главный художник по свету, но и отвечаете за звук и видеоконтент. Словом, многостаночник-универсал…

— Это мешает. Мои коллеги, которые занимаются только светом, развиваются в этом направлении намного быстрее. Возможно я немного самокритичен. Я не только художник. У меня административные обязанности — на это тоже необходимо время. При этом я стараюсь всё делать на отлично. если нужно для этого поработать ночью — буду работать ночью.  

— Удалось ли отдохнуть во время карантина?

— Кто же?

— Режиссер. К его замечаниям я прислушиваюсь, но чаще получается так, как я и планировал.

— Всегда интересно узнать о ситуациях, когда светом удалось прикрыть курьезный момент или выйти из сложной ситуации…

— В каждом спектакле бывают нештатные ситуации. Их, как правило, не замечают зрители. Но некоторые скрыть не удаётся. Так, во время «Рождественского бала» сработала система оповещения пожаротушения. Что делать? Пришлось остановить спектакль, благо оставалось немного времени до антракта. Второе действие зрители досмотрели спокойно.

А вот наша театральная байка… Во время оперы «Иоланта» на подстанции отключился свет во всем здании. Дирижер в яме с музыкантами принял гениальное решение – он продолжил играть в темноте. Музыканты стали светить на ноты телефоном, за кулисами тоже стали включать телефоны, фонарики и подсвечивать солистов на сцене. Артисты продолжали петь. Буквально через 1-1,5 минуты свет появился, но нам необходимо было все перезагрузить – прожектора, пульты, проекторы, блоки управления. Пауза, наверное, была в три минуты, а мне показалось, что прошла вечность. В финале, как все помнят, Иоланта прозрела, увидела свет — получилось символично. В конце были бурные овации зрителей.

А вот опасная ситуация, которая произошла во время «Verdi. Passion». На сцене опускалась декорация, на которой были закреплены алебарды, пики. Затем её вновь поднимают. Однако одна из пик зацепилась за мягкую декорацию и осталась висеть. Дальше должна была быть массовая хоровая сцена. Что делать? Закрыть занавес, остановить спектакль? Совместно с помощником режиссера было принято решение – переставить концертные части, использовать тюль, запустить видеоконтент. Мы нашли подходящий контент, переписали свет и вывели солиста на первый план. В темноте наши техники сняли эту алебарду. Может она и удержалась бы. А если нет?…

— Для вас овации зрителей так же важны как и для артистов?

— Если успеваем дойти из пультовой, то всегда выходим вместе с постановочной группой на сцену. Аплодисменты для меня — это высшая похвала. Зрители хлопают всем, хотя наверняка не знают, кто мы. Ради зрительских оваций мы не спали ночами, придумывали, согласовывали, обижались друг на друга. Это наша награда.

— Художник по свету — профессия штучная, редкая. Можно назвать ее командной?

— Часто сталкиваюсь с тем, что режиссер, руководство говорят: «Ты такую красоту сделал!» Я бы ничего не смог без своих коллег, это командная работа. Все что придумано — было реализовано командой.

— У каждого спектакля свое «лицо», свой свет…

—  Есть стиль, наработанные моменты, нюансы. Мои коллеги точно знают, что мне нравятся определенные цвета на сцене – синий в приоритете, манджента, фиолетовый, все теплые оттенки от персикового до абрикосового. Зеленый в моей работе нужно поискать. Хотя в жизни зеленый один из моих любимых цветов.

– В вашей голове наверное не только цветовые спектры, но и целый «фотобанк» красивых картинок?

— Не только картинок, но и музыкальных композиций. Я пою фразы из опер в самых разных жизненных ситуациях. С коллегами даже за кружкой пива мы разговариваем только о работе. Жизнь театра подходит мне даже по биоритмам. Спектакли идут допоздна, мы работаем по выходным, но для меня это комфортно. Большой плюс в том, что мне не нужно вставать слишком рано. Порой бывает сложно, но всегда очень интересно. Каждое утро я встаю и хочу идти на работу, поскольку занимаюсь любимым делом. И это счастье!

Беседовала Анжела Буцких